Исторические корни Волшебной Сказки. Огниво. 281 20. Связь с водой в сказке. З. Связь с горами. Веселые сказки для детей, русские народные, детские рассказы, волшебные. Маршак, сказки наших читателей, Свинопас, Огниво, Дикие лебеди,. Меланхолические сказки и истории, постоянные жалобы в огромной. Журнальный зал Иностранная литература, 1. Я догадывался об этом и раньше обнаружив бескрайние просторы полей и лесов в Люксембурге, глядя на уходящие за горизонт горные гряды в Андорре, проведя три дня в Сан Марино в беспрестанном перемещении, правда больше по харчевням и распивочным. Но маленькая Дания велика особенно наглядно. Дело не в геополитическом курьезе, согласно которому 9. Датского королевства находятся в Америке Гренландия, а в большой столице маленькой страны и главное в островах. Пересечь Данию задача непростая и нескорая, хотя повсюду паромы. Я отправился из Копенгагена в родной город Андерсена Оденсе поездом. На берегу пролива Сторебелт между Зеландией и Фюном вагоны загнали на паром. Странно применять этот термин с сугубо деревенскими аллюзиями к четырехпалубному кораблю в полтораста метров длиной, на две с половиной тысячи пассажиров, с ресторанами, кафе, магазинами, игровыми автоматами, телезалами. Какая то заминка произошла при выводе поезда с парома, объявили о 1. Это, что ли, духовность Путаюсь и затрудняюсь. Инструкция По Санитарно Противоэпидемиологическому Режиму И Охране Труда. DOm7nUPXUAE_stw.jpg' alt='Огниво Сказка В Word' title='Огниво Сказка В Word' />Ганс Христиан Андерсен. Огниво сказка Андерсена. Огниво читать онлайн или скачать в формате doc или pdf. Хранители сказок Огниво Сказка Андерсена Ганса Христиана. Скачать бесплатно или читать онлайн сказки Андерсена Ганса Христиана. И вообще не о России речь. Датские города напоминают о Риге. От этого никуда не деться встречать по миру разбросанные там и сям куски своего детства и юности. Естественно, больше всего их в германских, протестантских, готических местах. Припортовые склады с характерными балками для лебедок я с волнением разглядываю в Копенгагене, Амстердаме, Гамбурге, Стокгольме, Бергене, Осло. Да и как не волноваться, если в тиши, уюте и прелести таких кварталов глаз навсегда зафиксировал незабываемые лица, слух памятные слова, вкус неизменную подливку воспоминаний непригодный для питья, но алчно пившийся портвейн. В самой изменившейся Риге всего этого уже не разглядеть, мешает сегодняшний день, а европейские подобия дают чистый концентрат памяти. Я родился и вырос на вполне, как выясняется, копенгагенском углу, возле вполне датской краснокирпичной церкви Св. Гертруды с золоченым петушком на шпиле. Улица моя называлась именем Ленина, но это несущественная мелочь, как показало время. Однако Рига всегда была лишь красивым, временами богатым, временами важным провинциальным городом. Копенгаген же великой столицей, скандинавским Парижем, через который возможен был выход в мир для Генрика Ибсена, Эдварда Грига или Эдварда Мунка. Королевское достоинство удивляет в Копенгагене новичка, не ожидающего встретить такое в стране, едва различимой на карте. Невесть откуда взявшийся имперский дух не из за владения же Гренландией и Фарерскими островами проявляется не только в мощной архитектуре и размашистой планировке, но и в неожиданно пестрой гамме уличного народа в диковинных для севера этнических меньшинствах сомалийцы, боснийцы в обилии причудливых ресторанов курдский, австралийский с крокодиловым супом, Александр Невский возле вокзала. Вероятно, имя новгородского князя мирная память о войнах тех времен, когда различия между датчанами и шведами, по сути, не было. В Стокгольме, у церкви Риддархольм, стоит памятник ярлу Биргеру, как две капли воды похожему на Александра Невского тот же фасон шлема, кольчуги, сапог, бороды, то же суровое и победное выражение лица. Биргера в Швеции уважают я, например, жил в превосходной гостинице его имени. Не знаю, есть ли в Новгороде отель, названный в честь Александра Ярославича, но не глядя поручусь, что если есть то хуже. А ведь Александр сделался Невским, разгромив как раз ярла Биргера. Дело в точке зрения. Что считать достойным победу в драке за пучок соломы, как называл это Датский принц Гамлет, или урок, извлеченный из пораженияОт прошлого величия в Копенгагене космополитический дух, делающий городскую толпу одной из самых веселых, раскованных и ярких на европейском севере, с частыми вкраплениями замечательных датских красавиц. Толпу лучше всего наблюдать на Строгете самой длинной пешеходной улице континента. Даже в воскресенье, когда почти все окаймляющие улицу магазины закрыты, здесь фланируют, пляшут, поют и гроздьями сидят на парапетах и вокруг фонтанов. От шумной ратушной площади Строгет тянется к широкому открытому пространству перед дворцом Кристианборг, завершаясь просторной Новой королевской площадью, выходящей к портовому району Нюхавен. То есть вс нараспашку. Желающий может проследить изрядную часть этого пути по андерсеновской сказке Калоши счастья. Все названия те же. Но в истинном, нынешнем Копенгагене отсутствует уют, гемютность, одушевляющая материальный мир сказок. И есть сомнения был ли таким город эпохи Андерсена Как раз на том отрезке Строгета, который и сейчас, как прежде, именуется Остергаде в русском переводе сказки Восточная улица, размещались городские бордели, последний закрылся в первый год ХХ века. В здешнем музее эротики лучшем в мире, тут же на Строгете, неподалеку от богословского факультета я разглядывал фотографии шлюх с клиентами моряками, в чьей повадке почудилось что то знакомое. Вгляделся в надписи на бескозырках Верный. За пять лет между моими наездами русских в Копенгагене стало больше, и они изменились. В двух кварталах от ратуши появился Российский центр науки и культуры, где за билет на певицу Киселеву берут тридцать крон, а на артиста Джигарханяна девяносто. Культурный процесс разнообразный и соразмерный. Как, интересно, с наукой На Строгете, точно на том же углу, что пять лет назад, такой же соотечественник с гитарой. Репертуар тот же Дорогой длинною и пр., но иное обличье вместо пиджака и сандалет добротная куртка, ковбойские сапоги. Мы уже почти неотличимы на улицах европейских городов. Почти. Кто это сказал Беда русских в том, что они белыеХотя что то и сдвигается, о взаимовлиянии и взаимопроникновении говорить рано. Пока Россия присутствует в европейском сознании невнятно, хаотично, тревожно. Это Европа давно интегральная часть российского мироощущения. Разумеется, андерсеновская. Оле Лукойе раскрывает вечерний зонтик, усатая крыса требует и требует паспорт у солдатика, на этажерке Пастушка и Трубочист трофейный фарфор фаянс, преобразивший эстетику советского быта. Поэтика одушевленного предметного мира, аукнувшаяся в рассказах Татьяны Толстой, песнях Вероники Долиной. Сплошь голые короли. Физики назовут Эрстеда, еще более прославленного Бора. Поколение моих родителей уважало Мартина Андерсена Нексе, я в юности напрасно подступался к нему, привлеченный глубокомысленным названием Дитте дитя человеческое. Большинство остальных знаменитостей, о которых сначала думаешь, что они датчане, норвежцы. Однако есть двое вне конкуренции, два писателя, почти ровесники, равновеликие на разных полюсах словесности, их чтит целый мир. Об одном все говорят, что читали, другого читали все. Срен Кьеркегор и Ханс Кристиан Андерсен. Бронзовые памятники в Копенгагене соответствуют посмертной судьбе героев. Кьеркегор в тихом садике при Королевской библиотеке, куда не забредет посторонний. Андерсен в публичном парке, на фоне грациозного розового замка Розенборг, в виду грациозно загорающих на газонах розовых тел без лифчиков, в излюбленном месте отдыха трудящихся копенгагенцев и гостей города. Кьеркегор уселся в неловкой позе, насупившись, сдвинув наискосок ноги, как воспитанная девушка, в левой руке держит одну книгу, а правой пишет в другой нечто, чего не узнать никогда. Андерсен сидит свободно и раскованно, глядит поверх голов, уже все написал, и книга в левой руке повернута обложкой вверх, а правая рука с растопыренными пальцами протянута словно для благословения или успокоения.